Изография души
Я люблю жизнь. И спешу любовь свою сквозь призму линий и красок, трепета глины навечно запечатлеть на плоскости холста и в бронзовом литье…
Я освободил свое подсознание от цензуры сознания. Свобода чувств и эмоций движет моей рукой. На полотне — кардиограмма моего сердца, пульс моей живописи, мой восторг, ощущение грации жизни, то, что окружает меня.
Я не пытаюсь срисовать, уподобить, спорить с Господом. Мной не движет гордыня превзойти и выдумать нечто.
Я люблю. Я люблю Ее. Мой мастихин с нежной страстью касается холста, рождая след-линию. Касание моего сердца, моего ума к Ней. Касание мастихина — это призрачная материализация энергетических вибраций, как молния пронизывающая Ее и мастера. В прекрасном взгляде нагой Музы течет время, как колесо жизни, оставляя колею — изографию души художника.
Я — скульптор в живописи. Мои рельефные рисунки всего лишь выплески тех чувств, что рождаются от влюбленного взгляда мастера, с удивлением и восхищением созерцающего таинства творения Божьего. Моя единственная тема — «Женщина, как она есть». Я пишу белым по белому. Я не знаю, как передать ту необыкновенную чистоту линий и эмоций, из которых соткано Ее совершенство. Только свет имеет право, скользнув по плоскости холста, неожиданно вырвать миг случайный из хаоса бытия.
В скульптуре я живописец. Свет, играя объемом бронзы, — та моя не рукотворная графика, что определяет для меня художественную ценность пластики. Психологизм и жизненность — два слона, на которых стоит вся моя скульптура. Я сознательно отказался от композиции в портрете, на сколько это возможно, как от нечто внешнего, определяющего и довлеющего начала. Почти все мои портреты без наклонов. Я пытаюсь заглянуть прямо в душу и узреть провидчески замысел Бога.
Мои скульптурные композиции — мои мысли, как верстовые столбы, мимо которых вьется мой мир ассоциаций: Христос, Женщина, Лицо человека… Я не очень разнообразен.
В капле росы я вижу весь мир и в ней познаю себя. Женщин. Бога. Я ничего не умею. И каждый раз начинаю с начала открывать мир и создаю свой. Я не могу подняться выше единицы.
Я — единица.
Григорий Потоцкий
1998г